Подвиг, 1972 г., том 5 - Страница 65

Несколько позже Шэдде передал Килли радиограмму на имя командующего с объяснением того, что произошло, и больше суток не показывался из своей каюты, подтверждая рапорты с мостика короткими, односложными ответами.

Утром, в двадцать семь минут пятого, Баддингтон решил, что это время как нельзя лучше подходит для осмотра продовольственной кладовой. Быстро одевшись, он отправился в кладовую, не встретив никого на пути.

Оказавшись в кладовой, Баддингтон обнаружил, что она напоминает одновременно и бакалейную лавку, и огромную буфетную. Полки были заставлены банками, картонными коробками, металлическими и деревянными ящиками, корзинами, мешками с мукой, сухими бобами, горохом и многим другим. Все это показалось Баддингтону чем-то домашним, явно не к месту здесь, в недрах подводной лодки. Разве не могли гениальные ученые, создавшие эти ракетоносцы, придумать для питания экипажа нечто не столь прозаическое, как обыкновенная бакалея?

Он вспомнил обрывки подслушанного накануне в кают-компании разговора: «…ты уверен, Дасти, что здесь никто не найдет?.. Поставь банки сверху…» Какие банки и сверху чего? Здесь тысячи банок — большие, маленькие, круглые, квадратные. Он растерянно осмотрелся еще раз и решил, что придется провести систематический и тщательный осмотр — полка за полкой, коробка за коробкой. Не теряя времени, он начал с полки, находившейся на уровне глаз, полагая, что именно она наиболее удобна для того, чтобы что-то быстро спрятать на ней и так же быстро достать. Не прошло и получаса, как его предположение подтвердилось. Поднимая одну за другой банку с печеньем, Баддингтон нашел тот самый коричневый конверт, который он видел в руках у Дасти Миллера, когда застал вестовых в кают-компании. Баддингтон подумал, что уносить конверт в себе в каюту, пожалуй, рискованно, в решил ознакомиться с его содержимым тут же в кладовой. В конверте оказалась пачка из двенадцати фотонегативов. Баддингтон посмотрел их на свет и тихо ругнулся. Это были негативы порнографических открыток. Вздохнув, он положил их в конверт и расставил банки с печеньем в прежнем порядке.

Около шести часов лодка вошла в Сайерё-Бугт, что почти совпало с заступлением на вахту Аллистэра, сменившего Саймингтона и Килли. Шэдде не выходил на мостик ни когда проходили между Зеланд-Рифом и каким-то небольшим пароходиком, ни при изменении курса южнее Шульцгрунда. На доклады Аллистэра он равнодушно отвечал: «Да? Действуйте, действуйте…»

В пролив Каттегат лодка вошла часов в девять, следуя на восток и завершая таким образом последний этап пути вокруг острова Зеландия. Уже показался вход в пролив Зунд, где в разных направлениях сновали десятки судов. С правого борта хорошо просматривалось датское побережье. Стояла чудесная погода, дул слабый ветер, море было спокойным. В голубом небе с медленно плывущими кое-где белоснежными облачками ярко светило солнце.

«Возмездие» должна была прибыть в Копенгаген в четырнадцать часов. Видимо, мысль об ожидающих на берегу удовольствиях, а также прекрасная погода способствовали тому, что среди матросов царило приподнятое настроение. За одно утро история, приключившаяся недалеко от Корсёра, стала чем-то таким, о чем нельзя было вспоминать без смеха. Даже самые простые вопросы, вроде «Ну, как ты тикаешь сегодня, дружище?» — вызывали у матросов хохот.

Старший вестовой Таргет, тихонько насвистывая, мыл посуду в буфетной кают-компании. Шел десятый час, и офицеры уже позавтракали. Покончив с уборкой, Таргет присел, достал из-за уха сигарету и закурил. Спустя несколько минут к нему присоединился второй вестовой командира лодки.

— Привет, дружище!

— Привет, Дасти! Как житуха?

Дасти Миллер насмешливо закатил глаза.

— После сегодняшнего утра я все еще не могу прийти в себя.

— Ты имеешь в виду старика?

— Угу.

— Взгрел?

— Если бы взгрел! Я бы и не заикнулся, дело привычное.

— Тогда что же?

— Ничего, в этом-то и беда.

— Да говори ты толком!

— Что говорить-то? Сидят у себя в темной каюте, опустил голову на руки и молчит. Разве это порядок, черт побери?

— Так ты говоришь, он не в себе?

— Да вроде бы. Я его спрашиваю: «Вы будете принимать душ, сэр?» — а он мычит в ответ. Прихожу позже, снова спрашиваю: «Что вам подать на завтрак, сэр?» — а он снова мычит. Возвращаюсь через несколько минут, пора, говорю, душ принимать и завтракать, и знаешь, что он мне отвечает? Это мне-то, кто заботиться о нем, как нянька!

— Что же?

— «Дасти, убирайся к черту, отстань от меня!»

Таргет некоторое время молчал, обдумывая услышанное.

— Ну а ты что сказал?

— А ничего. Пошел к черту, как он приказал.

Таргет опять принялся ковырять в зубах, пытаясь вспомнить из своей долгой службы на флоте нечто похожее на теперешнее поведение Шэдде, нечто такое, что могло бы произвести впечатление на Дасти, но так ничего и не вспомнил.

— А знаешь, Дасти, в чем дело? Он свихнулся, вот что! После Стокгольма. Столкновение со шведом, история с Кайлен, отсутствие писем от его старухи, а вдобавок этот номер с тиканьем… Вот он и чокнулся.

Между тем Килли работал в кают-компании, расшифровывая пачку радиограмм, принесенных Грэйси. Покончив с третьей депешей, он присвистнул и в волнения вскочил со стула. Рядам, занятые чтением, сидели Саймингтон, Аллистэр, Масгров и доктор. Младший лейтенант протянул Саймингтону расшифрованную радиограмму.

— Вот это да! — возбужденно воскликнул он. — Взгляните-ка!